Тайна важнее жизни - Страница 78

– Интересно, – сказал он, – я узнаю все больше и больше знаменательных фактов из вашей биографии.

– Я всегда стремился к разностороннему развитию.

Олег вдруг весь подобрался, будто неожиданно припомнив о чем-то важном. Он растерянно обернулся назад, затем удивленно уставился на Юдаева.

– Постойте-ка! – изумленно воскликнул он. – Вы ведь тоже обещали рассказать мне кое-что. Куда подевались наши спутники? Айсана и ваш французский коллега… Они…

– Я бы не назвал Перетье своим коллегой в прямом понимании этого слова, – попытался отшутиться Валерий, прекрасно понимая, что этого окажется недостаточным. Мещерекову тоже придется что-то объяснять. Причем прямо сейчас. – А если серьезно, я и сам не знаю, где они.

– Как это?

– А почему вас это удивляет, профессор? – Юдаев старался говорить как можно непринужденнее. – Там было темно, а я был слишком поглощен тем, что происходит с вами. Эта проблема была для меня первостепенной. Перетье все время находился где-то неподалеку. Ему звонили на телефон. Он отходил, возвращался. А потом… Не знаю. Может, он предпочел вернуться в гостиницу, и мы найдем его в номере в пылких объятиях зеленого змия.

– А Айсана? – не унимался Мещереков.

Пару секунд Юдаев хранил молчание. Вспомнил, как девушка, плача, ткнулась лицом ему в грудь со словами благодарности. Вспомнил о том, с какой тоской она говорила о своей дочери.

– Черт ее знает, – он сделал вид, будто раздражен. – Думаю, она воспользовалась ситуацией, чтобы сбежать из-под нашей опеки. Ведь, по сути, мы ей уже были не нужны. Память к ней вернулась, «Моссад» приостановил ее преследование…

– Но теперь он его возобновит?

– Ну… Я, конечно, обязан доложить наверх о ее бегстве. Мое руководство свяжется с «Моссадом», но… Сейчас у нас есть более насущные вопросы. Разве не так, профессор?

– Так.

Юдаеву показалось, что ученый раскусил его фальшь и понял, как обстоят дела с Айсаной на самом деле. И, скорее всего, мысленно одобрил поступок Валерия. Когда до «Моссада» дойдет информация о бегстве девушки, она уже будет далеко. Время сыграет ей на руку. А дальше… Как сложится дальше, Юдаев загадывать не хотел. Он сделал то, что сделал, и дальнейшая жизнь Айсаны Хаши-Ула его не должна волновать. Он-то с ней точно больше не пересечется. Во всяком случае, шансов для этого было предельно мало.

Валерий припарковал «Форд» на гостиничной стоянке, и они с Мещерековым вышли из автомобиля. Портье за стойкой не стал интересоваться тем, почему их только двое, а лишь молча вручил ключи от номера. Мужчины поднялись в лифте на третий этаж, пересекли длинный узкий коридор и вошли в свой номер.

– Перетье нет, – констатировал очевидный факт Юдаев, снимая с плеча спортивную сумку и бросая ее на ближайшее кресло. – Что ж, тем лучше. Мне нужно позвонить. Признаюсь вам честно, профессор, но у меня такое подозрение, что завтра, а точнее уже сегодня, вам предстоит непростой денек. Как вы относитесь к повышенному вниманию со стороны прессы?

– Я его никогда не испытывал на себе. – Олег уже расстегивал пуговицы пропахшей потом рубашки.

– Придется испытать, – порадовал ученого Юдаев. – Поверьте мне на слово, сегодня вечером к Гилгал Рефаиму их слетится целая стая. И с вами захотят пообщаться – как с главным действующим лицом. С человеком, который побывал ТАМ.

– Я постараюсь справиться, – заверил оперативника Мещереков. – Только вот приму душ и…

– И пора будет ставить в известность, в первую очередь, Тель-Авивский университет. Я возлагаю эту миссию на вас, профессор. Вы сможете заинтересовать их гораздо лучше, нежели это получится у меня.

Юдаев лукавил, и Олег это понял. Проинформировав свое руководство в лице Чепурова, Валерий собирался, что называется, умыть руки. Его миссия уже была завершена. К остальному он не хотел и не собирался иметь никакого отношения. Его все это уже не касалось.

* * *

Корреспондентов и представителей различных телеканалов, слетевшихся на Голанские высоты со всего мира, собралось гораздо больше, чем Мещереков мог себе представить. Конференцию под руководством директора Тель-Авивского университета, известного ученого в области геологических исследований Альберта Нигеля, с подачи которого в девяносто шестом и была сделана та самая небезызвестная сонарная аэрофотосъемка, решено было провести прямо на месте событий. То есть в центре внутреннего из Колец Рефаимов на фоне обнаруженного в земле отверстия, ведущего в зараженный радиацией город.

Мещереков стоял рядом с Нигелем, немного смущенный и обескураженный таким количеством направленных в его сторону камер и периодически щелкавших затворами фотоаппаратов. Вопросы сыпались со всех сторон и порой были настолько противоречивы, что Олег с трудом удерживал нить беседы, стараясь не сбиться с мысли и не отклониться от курса. Ему вдруг подумалось о том, что сейчас его наверняка показывают и по российским каналам, и его студенты, сидя у себя в квартирах, наблюдают за этой конференцией. Мещереков никогда не мечтал о славе, не стремился к ней и не упивался ею сейчас. Но он испытывал гордость от того, что на него могут смотреть сейчас люди, которые лично знакомы с ним.

Сколько еще таких вот вопросов ему зададут по прибытии на родину… Его еще долго не оставят в покое. Но он сам выбрал этот путь, всего несколько дней назад согласившись на предложение Романа Леонидовича Чепурова.

– Когда город можно будет избавить от радиации? – последовал очередной вопрос на незнакомом Мещерекову языке, а, когда переводчик перевел его на иврит, профессор не нашелся с ответом.