Тайна важнее жизни - Страница 46

Опустив руку с оружием, но не спеша убирать его в кобуру, Фишер вернулся к своей машине. Дымящаяся сигарета, прикуренная Глейцем, сиротливо валялась у переднего колеса. Фишер машинально раздавил ее носком ботинка. Понимая всю бесполезность своих действий, он все же взял руку неподвижно лежащего Глейца и проверил на запястье наличие пульса. Биение отсутствовало. Впрочем, Фишер и не надеялся на иной результат. Он поднял глаза и выхватил взглядом окно интересовавшего его номера. Силуэта девушки на фоне плохо освещенного прямоугольника уже не было.

Почти со звериным рыком Фишер бросился к крыльцу мотеля, на который уже выскочила рыжеволосая полногрудая бабенка в полурасстегнутом халате. Фишер практически столкнулся с ней нос к носу.

– Что там происходит? – голос бабенки был таким же противным, как и ее внешний вид. – Нужно вызвать полицию.

– Вызывайте, – рявкнул Фишер, пытаясь обогнуть эту массивную женщину, загораживающую ему проход. – Вызывайте немедленно.

Бабенка опустила глаза и заметила в руке мужчины оружие.

– Эй, – грозно вопросила она так, что у Фишера, казалось, задребезжали обе барабанные перепонки. – А вы кто такой? Что вам тут надо?

Он быстро вынул из кармана свое удостоверение и сунул его в раскрытом виде под нос дотошной особе.

– Дело государственной важности! Я сказал, вызывайте полицию. И дайте мне пройти, черт вас подери!

Под его натиском рыжеволосая толстушка все-таки отступила, и Фишер ворвался в холл мотеля. Быстро взбежал по лестнице на третий этаж. Огляделся. Соваться в номер, снятый на свое имя профессором Мещерековым, не имело никакого смысла. Распахнутое окно в противоположном конце коридора сказало Фишеру о многом. Он бросился к нему и весьма проворно для своего уже немолодого возраста вскочил на подоконник. Самые худшие из его предположений полностью оправдались. От окна вниз вела пожарная лестница, но беглецов ни на ней, ни в пределах видимости он не обнаружил.

Было темно, но по свету фар Фишер смог определить, что на дороге остановился автомобиль. Постояв всего несколько секунд на одном месте, он тут же с удвоенной скоростью покатил дальше.

– Стой! – что есть мочи заорал Фишер, балансируя на узком подоконнике, но ветер унес его слова в сторону.

Он поднял вверх руку с пистолетом и выстрелил в воздух. Автомобиль удалялся, с каждой секундой превращаясь в маленькую, светящуюся на горизонте точку.

* * *

Пока Гляссе разговаривал по телефону, сидя вполоборота к столику, Антьер успел сделать заказ подошедшему официанту и, как только тот ретировался, откинулся на высокую спинку стула, развернув свежий номер вечерней газеты.

Народу в небольшом по размерам ресторанчике «Рандеву» было немного. Часто сюда захаживали молодые парочки, но, как правило, несколько позднее. Антьер же с детства любил этот ресторанчик, расположенный неподалеку от его дома, и за редким исключением предпочитал ужинать именно здесь. Ему нравилась местная кухня, нравилось обслуживание, обстановка. Все тут было уютно и, по мнению самого Жака Антьера, как-то по-домашнему.

Гляссе убрал мобильник, развернулся к столу и взял салфетку.

– Нет, ты подумай! – Антьер презрительно хмыкнул и, не отрывая глаз от газеты, сказал: – Эти писаки совсем обнаглели. Им дай только палец, и они с удовольствием отгрызут тебе всю руку по локоть. Я поражаюсь такому подходу, Морис. И кому только пришло в голову упразднить такую жизненно необходимую функцию, как цензура? Ослы!

– Что там случилось? – довольно вяло поинтересовался Гляссе.

– Они перевернули все с ног на голову. – Антьер сложил газету и бросил ее на стол. – Вот что случилось. У прессы хватает наглости обвинять французские власти в незаконном ущемлении гражданских прав арабов. Дескать, мы звери, а арабы… Бедные невинные жертвы. Кто редактирует такую прессу? Французы? Или, может, арабы? Я уже ничему не удивлюсь. Не разобравшись в истинном положении вещей…

– Знаешь, может, в чем-то они правы, Жак, – прервал тираду старого друга Гляссе.

– Правы? О чем ты?

– Возможно… Заметь, я подчеркиваю, возможно, мы немного поторопились с нападками на арабов.

– Что значит поторопились? – Антьер нахмурился. – Хватит уже темнить! Что у тебя там, Морис? О чем я еще не знаю?

Гляссе неторопливо расправил салфетку и постелил ее себе на колени. Все его движения были аккуратными и неторопливыми. Прекрасно зная Гляссе уже на протяжении многих лет, Антьер знал, что тот и сам еще обдумывает тему предстоящей беседы.

– Ну, никаких определенных фактов или доказательств у меня, конечно, нет. Только предположения, Жак… Я только что разговаривал с Перетье…

– Вот как? – в глазах Антьера вспыхнула заинтересованность. – И что там? Как продвигаются у него дела?

– Во-первых, начнем с того, что ты был прав, – Гляссе открыто улыбнулся. – Насчет русских. Направленный из России ученый, как ты и говорил, верхушка айсберга. Перетье удалось выйти на человека, который осуществляет прикрытие профессора. В открытую тот, конечно, этого не признает, но Венсан тоже не дурак…

– Я уже слышал все хвалебные речи в адрес твоего агента. Ближе к делу.

Официант доставил заказ, и мужчины вынуждены были на некоторое время прервать беседу. Когда же они вновь остались одни, Гляссе вкратце поведал начальнику департамента и своему старому другу то, что также коротко рассказал ему по телефону агент.

– Занятно! – Антьер придвинул к себе тарелку с салатом и совершенно бездумно ковырнул вилкой. – Весьма занятно, Морис. Проникновение в здание «Моссада», взятый в заложники русский профессор… Думаешь, ему грозит та же участь, что и нашему.