Тайна важнее жизни - Страница 22

– Думаешь, я мало видела людей в своей жизни?

Он придвинул к себе салфетку, а свободной рукой любовно накрыл левую кисть девушки. В эту секунду он отчетливо видел в ее зрачках собственное отражение.

– Что они делают? – вполголоса поинтересовался Юдаев, будто речь шла о чем-то совершенно обыденном.

– Они сели за столик Фанка. Разговаривают.

– Думаю, это и есть наши клиенты.

Марина кивнула. Они подняли фужеры с шампанским и чокнулись. Девушка едва пригубила напиток и поставила фужер обратно на столик. Ее волосы гармонично отливали в отблесках свечей. Валерий не мог не отметить того, как она красива. Почему-то в тот вечер он ощутил это особенно явственно.

– Я на секунду, – он отодвинул стул и встал. – Не спускай с них глаз. Если что, немедленно дай мне знать.

– И ты примчишься с расстегнутой ширинкой? – засмеялась Марина.

– Если придется, да.

Он не боялся оставлять Марину одну. Явной опасности не предвиделось. Да и в случае необходимости она сумеет за себя постоять. Валерий в этом не сомневался. Бросив короткий, но цепкий взгляд в сторону столика, за которым восседал Фанк со своими гостями, он пересек зал и скрылся в направлении уборной. Вновь прибывшие сидели спиной к Валерию, и он не смог рассмотреть их лица.

Выстрел прозвучал, как удар по оголенным нервам, когда Юдаев уже находился возле умывальника. Его отсутствие в общем зале едва ли укладывалось в пятиминутный интервал. Сердце, казалось, сорвалось с привычного места под ребрами и упало куда-то вниз живота. Холодный ком сдавил горло Валерия. Интуиция подала сигнал тревоги прежде, чем он успел осознать происходящее. Внутренний голос.

Следом за первым выстрелом раздался второй, мгновенно потонувший в общем шуме, состоящем из женских криков, звона разбитой посуды, топота ног. Юдаев уже рванул на себя ручку двери и выскочил из туалета, подобно пушечному ядру, сметая на пути зазевавшихся посетителей. Оружия при нем не было, но в эту секунду данное обстоятельство волновало его меньше всего.

Столик Фанка пустовал. Ни его самого, ни тех, кто явился к нему на встречу. Марины тоже не было. Вернее, Юдаев заметил ее не сразу. Девушка лежала на полу, опрокинувшись на спину вместе со стулом, на котором она прежде сидела. В падении она потянула за собой и скатерть, в результате чего на нее обрушилось все, что составляло недавнюю сервировку стола. Юдаев метнулся к ней, припал на одно колено и приподнял двумя руками хрупкую девичью головку. Последняя надежда растаяла, подобно табачному дыму. По центру гладкого высокого лба красовалась аккуратная дырочка девятимиллиметрового диаметра. Именно она и поставила финальную точку в жизни Марины. Первым выстрелом ей пробило левую грудь. Шикарное открытое платье и край белоснежной скатерти залило темно-бордовой жидкостью, и Валерий совершенно точно знал, что это не вино.

Он закричал. Во всяком случае, ему казалось, что он закричал тогда, хотя и не слышал собственного голоса. Он не слышал ничего. Он не замечал возникшей в зале ресторана паники. Из глаз его катились самые настоящие слезы, и все, что он мог делать в эту секунду, так это, подобно обезумевшему от горя человеку, баюкать лежавшую на его отставленном колене голову Марины. Ее длинные волосы касались пола.

В тот памятный день СВР потеряло одного из лучших своих агентов. Валерий Юдаев потерял гораздо больше. Он лишился не только надежного и не раз проверенного на деле напарника. Он лишился жены… А с ней ушла и частичка его души. Лучшая ее частичка…

Юдаев тряхнул головой, прогоняя возникшее наваждение и заставляя себя вернуться в реальность. Такси уже плавно подкатило к тротуару, и водитель-монгол выжидательно развернулся лицом к клиенту.

– Отель «Шалац», – произнес он на ломаном иврите.

– Благодарю.

Майор расплатился и покинул автомобиль. Не глядя по сторонам и все еще находясь во власти всколыхнувшихся эмоций, он поднялся на крыльцо, толкнул от себя дверь и шагнул в душный, пропитанный какими-то ароматическими маслами холл. Весь багаж Юдаева состоял из плоского черного «дипломата», и, перехватив его в правую руку, он решительно направился к стойке портье.

Молодой человек с зализанными назад длинными волосами встретил потенциального постояльца не слишком приветливо. Демонстративно зевнув так, что, казалось, его челюсть лишь чудом осталась не вывихнутой, парень уперся локтями в стойку и хмуро уставился на подошедшего Валерия.

– Сожалею, но свободных мест нет, – сухо изрек он.

Юдаев усмехнулся. Краем глаза он отметил, что ключ от триста одиннадцатого номера отсутствует на привычном месте. Это означало, что профессор Мещереков находится в отеле.

– Я думаю, для меня отыщется одно, – негромко произнес Валерий. – Мне нужен Марк Розенфельд.

* * *

– Будьте добры, чашечку кофе и свежую прессу… Нет, завтрака пока не нужно… Большое спасибо.

Мещереков положил трубку на аппарат и вернулся в кресло перед раскрытым ноутбуком. Вчера он так и заснул, но, очнувшись в районе двух часов ночи, заставил себя раздеться и перебраться в постель. Сейчас Олег все равно чувствовал себя разбитым и до конца не отдохнувшим. Он искренне надеялся на то, что чашка утреннего кофе вернет ему бодрость и энергию. Есть не хотелось.

Как и вчера вечером, Мещереков под разными углами разглядывал карту Гилгал Рефаима, но пока что ни одна светлая мысль не посетила его голову. Он сравнил карту со снимками, как сделанными вчера, так и имевшимися у него раньше, скачанными из Всемирной сети. Профессор был так же далек от разгадки Колец, как и до своего отъезда из России. Но он был уверен, что она кроется где-то рядом. На поверхности. В так называемой слепой зоне…